Потянулась Настенька сладко и открыла глазки и огляделась. Рядом лежала кошка, богатырь любимый читал какую-то книжку, сынуля перебирал игрушки. Настенька повернулась удобнее, чтобы увидеть заголовок на обложке: «Укрощение змей», – прочла она.
Добренькая Настенька считала себя ласковой, милой и воспитанной, поэтому никаких ассоциаций от того названия у ней не возникло; мало ли, чем богатыри увлекаются? На то они и богатыри, чтобы кругозор широкий был.
Но Алёшенька не просто так читал эту книжку, он устал зарабатывать, он знал тайну двух ведьм, он знал много ещё чего, а вот психологику семейства драконьих он знал совсем поверхностно и потому восполнял ускоренно пропущенное ранее в этом вопросе.
Покопавшись в ведьминой библиотеке и взяв отпуск на недельку, богатырь штудировал матчасть по древней книге неизвестного автора. Ведьмы сами перевели ему эту книжку на русский, не видя никакой опасности для себя в этом чтении.
А Алёшенька был настроен воинственно и был готов умереть с голода, но не кормить больше этих женских змей ни при каких обстоятельствах. И для воинственности богатырской, для практики стратегической нужны были знания теоретические, которых пока ещё не было. Поэтому богатырь вёл себя обычно, но думка в голове была уже, – не связанная с заработком денег, а свободу искал он неприметно.
Конечно, он слышал легенду о том, что можно кормить двух змей, а он уже трёх кормил, и это было невыносимо обидно для сознания богатырского. Не мог богатырь стать таким дураком, но стал ведь, и как-то надо было прекращать правильно такое безобразие, чтобы не попасть в другую хитрую ситуацию, а выйти победителем.
«А как же ответственность за семью?» – спросил какой-то внутренний голос у богатыря.
«Вот жили они без меня как-то целую вечность, проживут и ещё столько же.» – ответил он сам себе.
– То есть, ты складываешь с себя бремя ответственности? – нарастал напор внутреннего диалога.
– Я ухожу. Я устал.
– Ты выбрал лёгкий путь.
– Неважно, что я выбрал. Но я ухожу, хоть и не знаю ещё – куда.
Я думал, что любовь нашёл, а выяснилось, что нашёл змею в тандеме с двумя ведьмами. Я думал, что ты богиня внеземная, а выяснилось, что колдунья. Я целую вечность потратил на понимание такой простой вещи, которая ещё недавно для меня была за гранью представлений. Как ты могла истязаться над моим чистым сознанием столько времени?
– Ничего страшного, зато опыт приобрёл богатырский. Где бы ты ещё столкнулся с энергией бодрящей женского происхождения, если не через меня? А так бы до сих пор сидел за своим зомбоящиком и мышку гонял по коврику, да в клаву стучал – как дятел, – то ли змея, то ли Настенька ответила Алешеньке на внутренний пыл.
Богатырь встрепенулся, и посмотрел на Настеньку. Та смотрела на себя в зеркало и, по виду, явно не причастна была к тому диалогу, что незаметно отвлёк богатыря от изучения текста книжного.
«Да что же это такое?» – пуще прежнего возмутилось сознание богатыря, – «Даже внутри себя я не могу сам с собой поговорить, обязательно влезет неопознанная змеюка и вставит своё слово ядовитое в поток программы богатырской.»
Холодок пробежал по позвоночнику, ощущение незащищённости и прозрачности для врагов ощутил Алёшенька на мгновение, но совладал с собой и принялся штудировать книгу далее, с ещё более усердием.
– Сходи за шоколадкой, милый, – оторвавшись от просмотра изображения своего изящного тела в зеркале, молвила Настенька каким-то чарующим голосом, прервав им только что начатую заново концентрацию богатырскую.
«Фиг тебе,» – огрызнулось сознание богатыря про себя, но перенести эту фразу на механизм речи богатырской не решилось. Молча отложив книгу, богатырь встал и кабанчиком метнулся к холодильнику, упрекая себя за податливость чарам женским.
Всё-таки правы были мудрецы древние, что женщина для мужчины есть шея для головы и управитель для тела, и учитель для ума. Может, и нет логики в этом, а может и есть, но руки уже несли сладость для управительницы, а та мило улыбалась – расплачиваясь улыбкой за поход богатыря к хранилищу вкусняшек утренних.
Иногда проще исполнить требуемое царицей, чем принять дозу змеиного яда за непослушание, – ведь не погибнуть было целью богатыря, а выиграть сражение.
