\\сказка 3:16 В этой яви наш богатырь оказался в мире техники
«Здесь пойдёшь – технику найдёшь.»
И вошёл. И нашёл.
Рука богатыря лежала на каком-то круглом ободе, он крутил его вправо-влево, и тот обод был чудно связан с картинкой за стеклом, будто дорога неслась на богатыря со всеми своими заобочными пейзажами – во всю ширь и глубь и высоту картины, а его задача была лишь в том, чтобы дорога правильно двигалась, и сам – будто в мягком кресле сидел, и бублик крутил, и при этом пространство перемещалось.
Улыбнулся сам себе богатырь, – Вот же чудо-чудное и диво-дивное… Мы там – на коврах-самолётах летаем под дождём и ветром, – как дураки, а тут пространство само приезжает к ногам.
Улыбнулась Настя словам богатыря и с соседнего кресла молвила так, – Ты сейчас на дорогу внимательно смотри, – я не хочу в больнице оказаться или на кладбище из-за твоей мечтательности, я ещё слишком молода. И, кстати, где вы «там» на коврах летаете? Ты ничего противозаконного не употреблял, милый?
Богатырь вздрогнул от неожиданности и совсем не по-богатырски, и не спеша, и осторожно посмотрел на источник милого голоса.
Он узнал её сразу, – Это же Настёна моя. Как я мог её забыть?
Как я вообще здесь оказался? – прорезал сознание вовсе не простой вопрос.
Богатырь ничего не успел ответить себе, – неожиданно из-за кустов с быстротой коня выскочил странный богатырь в салатовых доспехах, а вместо меча богатырского в руках был какой-то обрезок – по окрасу похожий на чудно-полосатую минилошадь из Африки, а в другой руке у него был свисток – каким малыши в играх балуются.
Какое-то инстинктивное чувство заставило ноги осадить коня, – механизм на колёсиках резко замедлил свой ход, аж в стопу что-то стало отбивать дрожью механической. Богатырь ещё сильнее нажал на то, что дрожало под его правой ногой…. Дрожь приутихла и угомонилась… это странно совпало с остановкой движения всей картины. – Не люблю, когда трусы дрожат, – подумал богатырь, – не место трусливой мерзости в мире явленном.
Правое стекло возле Настеньки съехало вниз и она – своим милым голосом полным царственного очарования – строго спросила у салатового богатыря, – Лейтенант, что случилось? Мы вас чуть не сбили. Неужели что-то необычайно важное, что вы так рисковали?
Можно же было по номеру машины – через госуслуги – узнать номер моего мобильного и позвонить, и сообщить то, что вы так спешите донести. А чтобы вы так больше неразумно не выскакивали в будущем, чтобы не было лишних вопросов, вот вам визитка.
Салатовый богатырь, посмотрев на визитку, как-то явно утерял свою прыть богатырскую и снизил хватку на порядки. – Извините, – скромно отступил он, козырнул и пошёл обратно за кусты.
– Что ты застыл, милый? Поехали, – нежно приказала она, поднимая стекло.
– Что ты ему показала? – спустя некоторое время спросил богатырь.
– Там? Где – там, внуча? Почудилось тебе, спи, мой любимый, завтра в садик рано вставать, – прозвучал голос бабушки.
– Да, – согласился богатырь и сомкнул веки богатырские. Он знал, что бабушка всегда знала больше, чем он, и серьёзно относился к её советам.
Когда богатырь открыл глаза, то увидел, что он держал в руке какой-то шланг с удобной ручкой, тот шлаг был вставлен в отверстие, и в шланге пульсировала какая-то жидкость, от которой исходила специфическая вонь. Рядом шумела прямоугольная машинка – как насос нагнетательный, на котором тикали цифры в тон пульсациям жидкости в шланге.
Задняя дверца машины приоткрылась, в проёме показалась женская рука с какой-то плоской дощечкой, – хрустальный женский голос произнёс таинственные слова, которые, впрочем, показались вполне обыденными, – Возьми карточку, богатырь, расплатись за бензин.
Богатырь инстинктивно взял дощечку блестящую и с удивлением осмотрел её, там были какие-то чудные символы, смысл которых был не ясен.
Дальше он обнаружил себя просовывающим карточку в подходящую нишу этого счётчика. Счётчик что-то пожужжал, и выдал карту обратно, загорелся зелёный огонёк…
Машину как-то мягко потряхивало, как будто лёжа он ехал. Богатырь силой воли разомкнул веки снова и осмотрелся.
Движение было явно вперёд головой, из-под козырька коляски было видно, что лицом к нему шла бабушка и толкала ту повозку, из которой он смотрел на неё.
Ни за что платить было не надо, на сердце было ожидание подвига и радость познания… детство только начиналось.
