Беседа с Ослами стала приобретать сакральный оборот, хоть и не входила в планы. До выхода было ещё далеко, а количество встреч с Ослами системным образом увеличивалось и было уже похоже на сопротивление пространства, которое не хотело отпускать Наитемнейшего из своей густоты.
Кощей вдруг осознал (интересно, откуда пришла ему эта подсказка?), что он теперь не может запросто пройти сквозь стадо Ослов и удалиться в сторону выхода из-подземелья. С этим количеством Ослов надо было что-то делать, потому что Кощею уже не нужно было столько охранников, да ещё и настолько упёртых в тупости, ведь самое страшное с ним уже произошло: он искал выход из собственных ограничений и все войска теперь были лишь обузой. Но Кощей прочувствовался досадой за своё войско, идя к выходу, – уж больно ослиным путём оно двигалось в свою собственную ослиную перспективу, а ведь должно было и у них возникнуть желание достичь сверхослиного состояния сознания; всё тёмное царство должно было преобразиться вслед за своим Хозяином.
Встретив на своём пути ещё одну ослиную парочку, Кощей подумал: «А ведь уже в этой реинкарнации вы бы могли не быть Ослами».
Но те были настроены совсем недружелюбно к главврачу и при беседе постоянно делали намёки и знаки друг дружке (как им казалось – незаметные для опытного взгляда главврача), чтобы заставить Кощея сдать им данные о себе, которые они могли сверить со шпаргалкой в планшетке; так требовала инструкция, которую некогда Кощей сам спустил в обязанность своей охране.
– Вы – как дети, граждане Ослы, – дружелюбно выразил Выходящий в одной короткой фразе всю правду об уровне сознания этой парочке. – Всё в планшетки играетесь? Инструкция давно поменялась, а вы по-инерции всё работаете на прошедшее время? Вам бы о будущем подумать.
– А чо? – ехидно ответил Осёл один из ослов, – Мне ослом быть нравится.
– Как может нравиться быть ослом? – искренне удивился Кощей.
– Ну, а что? – вторил первому второй осёл, – У нас много привилегий и дополнительных премий.
Ослы наперебой начали гнуть копыта, подсчитывая кощеевы вкусняшки, которые он им накидал когда-то будучи оторванным от реальности. Ослиный шум нарастал, они наперебой пели подземную песню про счастье ослов.
– Говорите голосом тихим, потому что самый неприятный из голосов есть голос ослов, – дерзко остановил ослиный концерт Кощей. – Почему вам не нравится быть независимыми от моих 30 монет? – совсем спокойно спросил главврач.
– Твоих? Иа-иа-иа… – громко расхохотались мужские особи на пару, – они не твои, ты – никто, нищеброд.
– Как не мои? – ещё раз удивился Кощей, но осёкся; он чуть было ни спалил своё иерархическое положение, и продолжил:
– Я имею ввиду, что вы… на налоги снятые с меня живёте, получая зарплату.
– Иа-иа-иа, – почти издевательски заржали оба Осла. – Ты только не обижайся, – еле выдавил сквозь смех один из них, который поумнее, – нам платишь не ты, мы на богатую структуру работаем.
«Вы даже не представляете насколько богатую, – подумал Кощей про себя, – пока вы верите в деньги, я безмерно богат, ведь это всего лишь вопрос союза цифрогона и печатного станка.» Но вслух молвил:
– Привычка получать деньги очень заразна, и она может стать вашей печальной Судьбой.
– Много денег – это хорошо, – мечтательно закатил глаза осёл, который поглупее, он любил повторять эту стадную мантру.
– Как знать, как знать? – вторя ослу тональностью усомнился Кощей.
Он задумчиво оценил свои богатства, они были уже совсем неинтересны ему, в сравнении грандиозной психиатрической задачей по перезомбированию Ослов в более развитых животных. Расколдовывать заколдованных в исходное состояние, чтобы из точки детства они могли бы выбрать не ослиный путь, а более высокий, – это выглядело как путь из пещеры, и к тому же, не требовалось нести мешки с барахлом сквозь игольное ушко. Все свои достоинства главврач теперь нёс с собой в невидимом виде; никто не мог их отобрать, даже если бы захотел.
– Много денег вы получите позже, на большой праздник, – добавил Кощей ближе к концу разговора, – я слышал, что за ненадобностью эти фантики вам скоро раздадут с избытком… будете ими свои стойла оклеивать или жевать вместо морковки.
Глаза тупого осла осветились неподдельной радостью в предвкушении халявной премии, он вдруг стал сливать структурные тайны второму ослу прямо при Кощее:
– Кстати, про премии, у нас тут большая жертва намечается, наша структура ведёт большую группу лесных зверей на приношение к Кощею, они станут домашними животными после обряда посвящения. Я думаю, что нас наградят за обеспечение порядка на том празднике.
– Надо же, – в третий раз удивился Кощей, – это Кощей вам сам сказал, кем они станут?
– Нет, – смутился Осёл, – но это не тайна, тысячи лет этот обряд трансмутации повторяется.
– А домашние животные после жертвы кем станут? – с надеждой получить вразумительный ответ спросил Кощей.
Осёл явно завис в задумчивости, он ничего не знал о жертве прирученных людьми животных, ему никто об этом не говорил. Какая у домашних может быть послепожертвенная форма в Эволюции? Кем они станут?
В Ослиных школах о выборе пути ничего не рассказывали и потому ослиные дети не имели выбора, они считали свою стадию недоразвития окончательной до самой старости, они испокон веков считали так всей своей стадно-ослиной упёртостью.
Он шёл по новому пути в собственном тёмном подземелье, улыбаясь молчанию ослиному и своей мысли: «Если не расколдовать своё войско, то нет смысла выходить из Подземелья, а иначе придётся возвращаться для искупления последствий совершённой в прошлом глупости».