Рубрика: Сказки

Но куда бы я ни бежала, я с собою брала себя.
\\
– Надо что-то делать с теми психами с острова Ужасов? – девочка на самокатике искренне заглядывала в глаза птице Психее, ища в них прямой ответ или подсказку.
– У меня нет доступа к тем психам, я не летаю в мирах грубой материи, – искренне призналась птица, – но у меня есть доступ к тебе. Мы с тобой говорим на одном языке, и даже если кому-то он покажется птичьим, то не без основания. Не всякому дано понять птичий язык.
– У меня не хватит сил одолеть такую массу… если бы я смогла сама, то не просила бы помощи у тебя.
– Силы у тебя есть, но невидимые. Конечно, с биомассой мышц твои мышцы не справятся, но для массы извилин твоя оснащённость более чем достаточна, и даже избыточна. И даже я со своим опытом полёта с трудом справляюсь с твоей искренностью и детской непосредственностью. Огонь твоего сердца не может быть уничтожен, даже если все силы этого острова захотят переиграть тебя. Поэтому не говори так, что у тебя чего-то нет или не хватает. Всё у тебя есть и более того.
Девочка переставила ноги на платформе самокатика и, почесав затылок, задумчиво уставилась в небо. Птица знала, что ментальный взор девочки был выше любой физической реальности сейчас и потому тихо ожидала принятия решения ею.
Девочка же отчаянно быстро перебирала возможные варианты самостоятельных деяний в сферах, где птица Психея могла бы стать предметом охоты или очередной золотой рыбкой из прошлой сказки, окажись она там. Да и девочка не была уже той старухой, что горела желанием загадать ещё три желания рыбине или лицезреть себя в говорящее зеркальце вечно юной. На этот раз преображённая и реинкарнированная Красавица покоряла глубины снов Творца в виде юной девицы, катающейся перед больными в виде расторопной девчонки с твёрдой мечтой о массовом излечении жителей того острова, что оказались в том месте благодаря затеянному ею аттракциону с летающими коврами.
Разумеется, что самые дурные покупатели поулетали в миры ниже нижних, а о последствиях таких игр она не подумала, чувство дурной кармы из-за попавших в чары её игры с тех пор стало её тяжестью.

Поначалу только это толкнуло её на спасение падших, но а потом, в слоях времени, и вовсе ей стало жалко падших, а потом научное сострадание заставило её искать выход для тех, кто забрёл ужасно далеко.
Ей пришлось применить всю волшебность своей божественности, чтобы найти в пространстве вариантов лазейку в мир ужасов и обратно. Божественное бесстрашие привело её к тем, кто понимал человеческие слова и уже не понимал птичьи. Не легко было пройти пену брызг низших измерений туда и обратно, но любящая не бросила тех, кто из-за её глупой игривости оказался в местах столь ужасных и глупых. Нелегко обрести статус самой-самой в большой больнице для дураков и дур, но она смогла.
Хорошо сбалансированное сочетание красоты, игривости, умения мыслить и говорить, при наличии изящного тела было ключом к любым вратам психики. Даже местные главврачи признавали её авторитет в вопросах психики, сломав все свои копья в попытках доказать ей авторитет собственный. Пацаны местными фантиками пытались купить её уважение, и золотой песок предлагали ей в банках из-под кофе и все блага того острова готовы были отдать за то, чтобы она признала их.
Откуда им было знать, что сама золотая рыбка согласилась исполнять любые её желания в таком великом деле, как спасение дурней с острова Ужасов. Ведь благая мотивация есть уже правильное желание, и от того поддерживается всеми силами всех сказок.
Много раз жители того острова говорили ей, что сказка – ложь. Откуда было знать тем недобрым молодцам, что она сама и есть сказка и при этом не продажная.

Пространственная Мама Играет с детками как оберегающая. На языке программистов её игра называется генератором случайных чисел. А кто посмышлёнее, знает это таинство как псевдослучайность, как привязанные к ритму кристалла кварца события на плате материнкой платы.
– А кто есть дух на той плате?
– Программа программиста и электричество жизнедателя. Именно эти нюансы оживляют игру железной Мамы. И хотя без программы материнка тоже не есть груда радиодеталей, а есть ожидающее одухотворителя устройство, готовое к службе, но всё же без программы и электричества это больше железо, чем игра. Пространственная Мама тоже играет со своими транзисторами вполне себе организованно в пределах схемы.
Кто-то может возразить, что материнка есть застывшая в яви мечта инженеров, без вложенной в неё мечты программистов, и нет никакой аналогии с Пространством. Мечта заливается в процессоры инженеров волей программистов, и потому без откровения программиста железо хотя и организованно, но даже подключенное к электричеству весьма безжизненно.
– Это как бы рассыпанный на запчасти Осирис на полях Исиды, и все транзисторы стенают и маются в ожидании Сына?
– Если перенести сказанное на поля Вселенной, то Сын появляется только там, где почва подготовлена, где Мама и Папа уже подготовили игру своею жертвой ради него.
И тогда любая случайность сгенерированная течением программных потоков нежно оберегается Мамой – как садовником оберегается редкий цветок или полезное растение. Ведь знаете, как в огороде буйно растут паразиты и как трудно растут добрые плоды и цветы.
– Кто-то скажет, что патриархат невозможен на такой материнской плате, по причине безжизненности тела Осириса.
– Почему невозможен? Некоторые транзисторы могут зазнаться и нарушить своим безответственным поведением всю поляну возможностей материнки.
– Транзисторы не имеют права зазнаваться, если такое случается, то гибнет вся мамка.
– Но если смотреть шире, то даже если отдельные поляны для групп транзисторов накрываются, то эволюция продолжается, старые поляны для игр отмирают, а новые появляются. И в целом игра продолжается.
А сын преображается из программы в программу и бессмертен, накапливая невидимый опыт. Эволюционирует не только железо Мамы, но и её способность к играм с Сыном. Для настоящих игр нужен настоящий генератор случайности – не псевдослучайный. И у Пространственной Мамы такой генератор есть: да-нет-возможно.

Словно суровый нож этот генератор перебирает возможности и невозможности, отсекая всё гадкое и оберегая красивое. Найдётся ли глупец отрицающий красоту пространственную, более известную как Природу? Окружающее пространство оно такое притягательное, если не изгажено бездумными Сынами. Миллионы туристов подтвердят свои чувства в путешествиях. Любят играть туристы с Майей, а Майя любит играть с туристами. Сама знаете – и за доброе воздастся, и за злое: один плод будет сладок и желаем, а другой – ядовит и ужасен.

Следует помнить, что человеческие массы находятся под действием Законов Природы, от которых им не уйти. Нарушение, обход или уклонение от этих законов влечёт за собой наказание, от которого тоже не уйти. Эти великие охранительные законы выполняют функцию защиты личностей, через которые воплощается душа, и, в конечном счёте, служат скреплению и упрочению всех возможных и важных отношений.

Обыкновенный сказочный Кот, оказавшись в вовсе несказочном мясном теле, сразу почувствовал удары Судьбы. Мало того, что он оказался в этой сказке недомашним, а потому сходу познал голодуху и блох, так ещё и Судьба напрягла его совсем по-полной и он подхватил какую-то заразу. Котово тело стало болезненным и непослушным.
Но Кот не пошёл по пути зла (по причине сказочного происхождения обитателя этого мясного тела) и потому не стал убивать мышек ради кормления этого неудобного кожаного мешка с шерстью с его ненасытным голодом. В той сфере бытия, где сказочный Кот был сказочным, голода не существовало и потому страха голода не было.
И вместо того, чтобы гоняться с дикими собратьями за едой и думать о пропитании, оторвавшись от молока матери, он целыми днями медитировал на жилище двуногих, сердцем чуя, что где-то за дверью, в которой исчезали и появлялись двуногие, был кошачий рай.
Он много раз пытался проникнуть внутрь, чтобы выяснить – как рай устроен и, чтобы испытать кошачье счастья. Поскольку оживлятель кошачьего тела был беззлобным, то эта медитация на жилище богов так увлекла его, что он забыл о питании, и его тело стало чахнуть, превращаясь в тень.
Правильные двуногие, видя такую беду, стали выносить из двери еду. Кот даже было откормил часть своего тела, но внутренняя зараза уже переломила иммунитет и способность сопротивляться напастям трёхмерного мира была исчерпана, жизнь тела клонилась к закату, даже не достигнув возраста юности. Кот знал на уровне инстинкта, что его миссия не долгая, но по условиям игры ему нужно было успеть стать домашним, найдя тотемного двуногого, чью животную сущность он отображал в сфере животных.
Откуда было знать коту, что за дверью было не домашнее жилище, а режимное предприятие торговли? Конечно же, и Кот, и его тотемная человечность чувствовали друг друга, ежедневно встречаясь возле той двери; но человеческая часть кота была занята собственной медитацией – на жилище богов, и не интересовалась входом в дверь кошачью.
И тогда Кот пошёл на дерзость. Однажды вечером, перед самым сбросом тела, он проник в жилище двуногих, чтобы ласково потереться о ноги тотема, но тот, увидев его внутри помещения, грозно затопал ногами и сделал страшное лицо. Кот быстро утерял свою дерзость и не стал испытывать свои способности к пониманию шуток двуногих, и, на всякий случай, убежал на улицу. Но утром, пока двуногий ещё спал, вновь проник в жилище и из последних сил взобрался прямо в кресло тотема, в котором тот любил сидеть; и не покидал тела, пока двуногий не нашёл его в кресле.

Двуногий не стал ругать Кота за эту дерзость, даже не зная, что видит его в теле последний раз. Он вывез его на том кресле на колёсиках, как покойника вывозят из больницы, и ласково вытряхнул на улицу.
Упав с кресла, Кот еле заставил своё непослушное тело вновь подняться, сил жить больше не оставалось и лапы почти не слушались приказов аватара. Он еле-еле побрёл куда-то от выхода, но вдруг услышал разговор двуногих:
– Он умирать к тебе пришёл, – сказала кошачья богиня кошачьему богу.
– Умирать в святое место не приходят, – возразил двуногий, – нормальные Коты покидают своё тело, не оскверняя им жилища богов.
Кот улыбнулся из последних сил, осознав, что со смертью ничего не кончается, а потому гадить лишайным телом в святом месте негоже, даже в особых случаях. Он вздохнул сколько мог воздуха, заняв у природы немного энергии, и отволок своё больное тело ещё на 50 шагов, где его и покинул.
И тут Кот вдруг ощутил силы и весь дух наполнился былой сказочностью, исчезли слабость и страдания, Кот вспомнил всё. Весь преображённый он хотел было вернуться к богам в жилище, на радости, но вдруг увидел своё тело и вспомнил так же, что миссия аватара закончилась. Тело, словно брошенная тряпка, осталось лежать посреди асфальта вместе с паразитами и лишаями, полуприкрыв глаза в которых исчезла жизненность. Покинутая аватаром Материя отдыхала до следующего его появления, разлагаясь на первоатомы.
А Кот продолжал улыбаться в невидимости, он уже знал, что в следующей аватарной миссии он будет домашним котом учёного, даже если снова всё забудет после рождения в явь.

– Гонки на денежных тазиках пользуются особой популярностью на острове Ужасов, – улыбаясь, рассказывала девочка, стоя на подножке литиевого самокатика. – Чем тяжелее и объёмнее тазик, тем меньше правил можно соблюдать. Все там это знают на уровне чувств, что в некоторых долинах, включая обезвоженные, у большого тазика всегда больше прав, включая «режим бога», чем у мелкого.
– Это ещё со времён Сизифа повелось: сначала за монетой бегали Сизифы, но со Временем усовершенствовали этот закольцованный процесс, и уже не бегом с горы бегут за тяжким грузом, а на нём съезжают, – радостно подхватил тему тот самый Сизиф.
– Да, – согласилась Птица Психея, кивнув головой, – подтверждаю. Если психам нравится какой-то процесс, то он быстро становится привычкой. А привычки бывают всякие, включая дурацкие, и тогда дураков может остановить только камень выбора.
– И мало того, эти падшие стали даже стразики на тазики клеить и лейблы лепить, а то не всякий же догадается, что это крутой тазик с коллекторными штанами малинового цвета. А ведь тазик – он и есть тазик, хоть что ты к нему прилепи, и даже если он адреналину в крови способствует.
– Так и есть, – кивнула головой пушкинская Старушка, – я тоже догадалась, что будь то корыто с водяным приводом или стиральная машинка, это всего лишь игра слов. Но я так и не поняла: в чём радость стирки? Я это корыто и хоромами окружила, и дворцом, но только зря желания потратила, – с этого острова таким способом не сбежать. Хоть купи, хоть у рыбки ты попроси, хоть с деда вытряси, но нет радости от исполнения таких желаний.
Карабас согласно кивнул головой, крутя пальцами кончик бороды. Он вспомнил как однажды вытряс из Буратины все свои золотые, чем лишь облегчил ему задачу по поиску выхода из дурацкого спектакля, а сам не получил радости.
Кощей улыбнулся, хоть и не стал кивать, – он тоже не получил радости, даже когда вытряс свои золотые из всех Карабасов. Тесен ему стал тот мир, которым он овладел в глубокой древности своего бессмертия, осточертел он ему.

Сто чертей мгновенно отсоединились от Кощея, как только он их вспомнил, и, оказавшись позади него, повинно склонили голову, чувствуя себя виноватыми за свою назойливость. Они думали, что Кощей выведет их в новое будущее и прилипли к нему, а он сам запутался, благодаря созданной им же бесовщине.
Вээс похлопала Кощея по плечу и заглянула вглубь его глаз. Кощей на мгновение почуял что-то похожее на любовь в своём сердце и чуть было не пустил слезу. Он был рад, что принял Вээс в своё царство, он впервые чувствовал грустную радость от давно забытой области чувств, которую он когда давно посчитал ненужной и перестал уметь принимать эту волну. Он вдруг осознал, почему его называют пресквернейшим и наитемнейшим в свите.
– Потому что я был лишён этого потока, по собственному решению, – вслух признался Кощей, – какой же я был дурак.
– Ментальная хирургия творит чудеса, – мягко, но уверенно Вээс положила свою руку на его плечо и подмигнула, испытывая медицинскую радость за явный признак выздоровления пациента. Хирургу приятно на душе, когда больной главврач вытаскивает ментальную занозу из своего сердца без вмешательства извне. Все вопросы внутреннего сознания должны быть испытаны сурово, но если из ста неверных и смутных сообщений окажется одно достоверным, то это будет уже успехом.
– Это было лишь мгновение, но я успел облечь чувство в слова, теперь я знаю, а не просто верю, – Кощей не сдержался и всё-таки не удержал слезу.
Эльфика не упустила момент и черпнула слезу кощееву в специальную посудину. Но никто не знал – зачем эта спецоперация, – кроме Эльфики и Вээс. Но это уже женская тайна и выходит за пределы этого повествования.
И только синьёр Помидор хлопал глазами, ничего не понимая.

\\
– Долго ли могут блуждать по земле, так называемые, живые мертвецы?
– Могут довольно долго, в зависимости от их животной притяженности к плотному миру. Психическая энергия покидает их, излучения делаются ничтожными, и даже маленький аппарат будет показывать знак смерти. Такие ходячие мертвецы будут легко попадать под влияние посторонних лиц. Они будут твердить пустые слова своих бывших дней, никого не убеждая.  Уявление таких мертвецов иногда чуется некоторыми животными. Нередко такие мертвецы остаются во главе больших дел. Эти ходячие мертвецы очень привязаны к жизни, ибо не понимают смену состояния. Они боятся смерти.

Четвёртая сестра подмигнула Седьмой и загадочно улыбнулась. Седьмая сразу смекнула, что Четвёртая просто так не улыбнётся, и если всё-таки улыбнулась, то не из-за пустяка. Она согласно кивнула головой Четвёртой, одобрительно замерев в ожидании.
– Если художнице не хватает перспективы то, что она делает в таком случае? – не менее загадочно, чем её улыбка, начала свой слог сестра, и, не дожидаясь ответов, продолжила, – Она идёт обучаться перспективе. Я давно уже поняла, что если я найду в трёхмерности группу людей, что сумеют мне объяснить перспективы, то, несомненно, такой контакт не будет бесполезным: они мне объяснят свои перспективы, а я им – свои. Мне легче будет ориентироваться в их пространстве, а позднее я им представлю более перспективы… из наших – пространственных художеств.
– Если ты одержишь успех в задуманном, то я научу твою группу ткать летающие ковры. Пусть это им покажется сказкой сначала, но любая сказка всегда с начала начинается…, – Вторая весело расхохоталась, предвкушая, обалделые лица студентов, которые считают подобные ковры за сказку.
– Я поддерживаю такое творение, – одобрительно согласилась Третья, – нам всё равно придётся научиться их трёхмерному восприятию. Если не могут объяснить словами и формулами своё измерение, то пусть хотя бы нарисуют. Язык образов более понятный, чем выдуманные тонны цифр и бессвязные слова.
– Если группа 420 ввела понятие наклона мира для создания движения в застывшем мире, и сваливают это на Творца, и что якобы некая машина балансирует происходящее, а Он сбежал ^{(Vx9Sfw40gW8 ссылка)} …. – грозно сказала Первая, – То нам просто необходимо оценить состояние здравомыслия тех, кто смог выдвинуть такую идею, даже предположив, что она верная. Допустим,  что Творец сбежал, но тогда мир мгновенно превратился бы в большой взрыв, где сон Творца просто бы самоуничтожился вместе с населением и предметами. И раз такое не произошло, то можно предположить, продолжая мысль авторов идеи, что глупая машина лишь разбалансировала эту точку пространства и повела в бездну  биообъекты, заодно нарушив равновесие  в их сознании и ускоренно шевеля события.
– То есть, ты сестра, предлагаешь войти учеником в трёхмерность, а не учителем? – рассудительно подытожила Пятая, обратившись ко Второй, – Хорошо, так тому и быть.

\\
– Я знала, что вам понравится. И заодно примерю земные наряды, что-то я стала уже скучать в ожидании. – Басхет дерзко улыбнулась, поглядев на Кошку, а потом –  на бога Воздуха и бога Мудрости, – Давно я уже ученицей не приходила ученикам. Когда я была глупой в тех измерениях, то стреляла глазами, отрабатывая методики соблазна или уничтожения, но когда поумнела, то научилась вглядываться в объекты, изымая необходимую мне информацию, без ущерба для их свободной воли. И теперь не на гнев оборочу силу, а на пользу, теперь  явлюсь как медицинская миссия.
– А какое имя ты себе дашь там? – спросила телепатическая кошка.
– Высшая сила… нет… верховный суд… или воздушные силы, – богиня посмотрела на бога Воздуха, а потом переместила взгляд на бога Мудрости, –  или высшая справедливость? Я даже ещё не думала об этом. Во всяком случае, ищи там звук “вээс” и на меня наткнёшься. – Басхет широко улыбнулась своему новому имени.
– А если ты опять забудешь там своё имя, и не вспомнишь?
– Тогда мы встретимся с тобой в той ситуации, когда ты и я уже пройдём половину жизненного пути, и придёшь ты на мой порог уставшей, обессиленной и умирающей, и если я узнаю тебя, то ты станешь моей домашней кошкой, – уверенно предсказала Басхет события будущего, вскинув взгляд в Небо.  – В итоге всё будет хорошо, даже если мы окажемся совсем дурами с тобой. Я предусмотрела ещё один вариант, на худший случай: нас с тобой обязательно разбудит ещё одна сила, если мы друг друга не узнаем. Но я люблю разведку боем и потому тяну тебя на риск, потому что ты тоже боевая и проверенная в боях Кошка.
Кошка не любила бои, потому что знала, боль потери игривости в бою,  который  перестаёт быть игрой после определённого момента. Кошка с неохотой толкнула лапой напёрсток на краю магического стола и тот со звоном упал на пол, обозначив звуком  новый шаг в творении. Кошка глубоко вздохнула, грустно сопроводив взглядом  кувырканье напёрстка на полу, –  преданность богине была сакральной и предательство было невозможным, а потому и бой опять не будет игрушечным. Никто не сможет уговорить Кошку на предательство своей тотемной богини. Кота бы смогли, а Кошку – нет.
Выделив мужское начало из женской силы и, отделив животное от божественного, проявилась эта троица в мире игр, в виде девочки, кошки и ещё кого-то, о ком в этой части не будет сказано, но внимательный читатель догадается.

– Что должен осознавать аватар, соприкоснувшись с тремя нижними мирами грубой физической яви?
– Неосознание Беспредельности ведет ко многим заблуждениям. Так многие начинающие аватары начинают воображать, что Земля есть центр Вселенной, или пытаются измерять и определять размеры проявленного вокруг них Мироздания своей мерой. При этом забывают, что проявленное постоянно эволюционирует; не может быть даже момента статики. В большинстве  своём аватары проникнуты мерами земными и стараются подвести под них даже неизмеримое. Следует остеречь себя от негодных заключений, среди которых Земля может оказаться центром Вселенной.  Опытный аватар считает каждую точку Беспредельности условным центром, но по-первости и неопытности он  не сознаёт Беспредельности.
В первую очередь, после погружения в явь,  со всей присущей аватару ясностью, ему придётся ориентироваться на происходящее вокруг того места, в котором он явился.
–  И каким чувством это делать?
– Можно это делать  любым чувством, а лучше всеми в синтезе, можно и нужно  понимать всё то, что чувства способны уловить, но нужно и не стать рабом чувств.
– Например?
– Если нюх явно чувствует вонь помоек, и вместо природных звуков ухо аватара окружают техногенные сирены или нервные сигналы тех, кто забыл, кто он,  уткнувшись в лабиринтную пробку, если глаза видят мерзость, а на экранах прямоугольных бирюлек с манящей чудесностью и почти ощутимой реальностью прыгают виртуальные картинки,  если для вкуса полезная вода подслащена неизвестными веществами, если ум всё это осознаёт и продолжает думать, что его тело бродит вовсе не в аду, а в человеческом измерении, то такому аватару следует перевернуть восприятие на более честное и более не обманывать себя словом «прогресс», падая в его противоположность.
– Неужели мы можем так пасть?
– Если мудрую воду максимально объёма вылить в свободное падение, то в точке падения, после борьбы с воздухом, огромный объём может оказаться распылённым в совсем глупые капли. Утерянные частицы целостной осознанности обязательно забудут своё изначальное состояние.
– Есть ли те, кто могут помочь там – в третьем измерении?
– Там они есть, но сможете ли вы в перевёрнутом мире и с недостатком собственной осознанности узнать их?
– Чувства не рассыпаются, и если я не могу узнать через слова, то смогу почувствовать.
– Верно, но только если твой ум не обманет тебя и верно интерпретирует чувство в слова. В чувство-знании может не хватить знания почувствованного, чувство станет неверно понятым и обманчивым, и это не считая влияния перевёрнутости на сознание.
– Как распознать правильное и не обмануться?
– Стремитесь к знаниям, – это верный компас в мире иллюзий.  К тому же, ваш ум устроен так, что будет искать правду даже в самой мрачной мгле. Когда аватар оказывается в опасности, то иногда ему приходится делать то, что является неприемлемым. Но даже в таких обстоятельствах вам нужно будет сохранить правду в мыслях, словах и делах, и тогда вы никогда не окажетесь в беде.
– А если окажемся?
– Зрящие многое узрят, чуткие многое услышат и сумеют повстречать неожиданных вестников. Непременно неожиданных, хотя и жданных. В тех мирах достаточно наставников, включая максимально суровых, и плоды ошибочных дел придётся познать на собственной шкуре.  Даже ослы понимают удар наказания, хотя и не понимают шутку с морковкой. Намёк понятен?
– А как не обмануться чувствами?
– Не обманывайте себя, обманывая других. Если вонь стала пространственной, значит вы живёте на глобальной мусорке. Если ваши руки щупают бумажки с цифрами как наслаждение, то пора остановиться и подумать.
– А как пахнут правильные миры?
– Вони там нет.
– Как выбираться назад после падения?
– Не падать духом, – это же не только ритуал обыденных слов и не только медицинский совет, но и продвижение аватара между сферами реинкарнаций, как физический факт смены обстоятельств.
Огненных дух может много одежд на себя нацепить, чтобы стать видимым: умственных, эмоциональных, кожаных и тряпочных.  Но проявление одежд так же может стать неким тяжким якорем, который, будучи выброшенным в глубь Моря Страстей, отчаянно не может упереться в дно. Поиск глубины должен ограничиваться неким дном, а иначе якорь становится  тяжким грузом. Не все натянутые одежды будут чистыми по-началу.
– Что такое дно? – для такого якоря.
– Честность и искренность – это черепаха в Море Вечности, на которую может опереться даже скала.
– А дальше?
– А дальше вспоминайте обучение:  нужно признать богов и демонов в своём уме, чтобы они ту скалу в море ошибок и заблуждений покрутили туда-сюда. Вы эту процедуру все помните как  пахтание. Сознание  есть место встречи всех Миров.
– Пахтание извилин? Но как узнать, что, искомое уже выпахтано до нужной кондиции?
– Когда вспомните путь домой, тогда пахтание перестанет быть тягостным процессом и вновь станет игрой. Ведь  Учителя даже демонов ведут своих чертей к благости, а не к чертовщине. Нельзя подражать тёмным инквизиторам, которые пытаются заключить Вселенную в темницу неподвижности.
– А кто такие эти черти?
– Это падшие до состояния отсутствия милосердия в сердце. Они забыли одно из первоначальных чувств и вынуждены вспоминать его на полях бесовщины, очищая свой ум от бесовских одежд через страдания, что навлекли сами на себя. Если Миры на испытании, то и каждая частица их испытывается.
– Очищение в чистилище это вопрос времени?
– Это эволюция или инволюция. Это круг Вечности. Мотивация вас будет поднимать и будет опускать. Весь вопрос будет лишь в выборе; свободная воля падающих и восходящих не прикосновенна. По делам и пути будут выбраны. Поэтому очень важна граница между осознанностью и неосознанностью. Золотая середина баланса и осторожной поступи в мирах перевёрнутых иллюзий есть медицинская предосторожность и ключ к следующему шагу.
Идущие по благому пути разведчики не испытывают страха, а являют героизм и мужество, и  не обманывают себя самодовольством и высокомерием, и не обманываются обыденностью. Тяжкие гири безумия должны быть сброшены прежде, с ними возврат домой невозможен. Освобождение от налипших одежд не будет простым, но свет обязательно воссияет на пути такого искателя.
Научное освобождение, как процесс очищения души от заблуждений вполне возможен. Потому не пугайтесь знаний. Лучше нет нити из Лабиринта, чем обретение осознания и мировоззрения.
Сближение миров с вами будет происходить под знаком науки. Вам следует усвоить, что многие подробности великого процесса проявляются как бы разрозненными и неожиданными,  но, на самом деле, система явлений очень обстоятельна и взаимосвязана.

Аналогом Иванушки-дурачка, равно как и Буратины,  в интерпретации гималайцев и в переводе на русский, является Хануман. Пацан в общем-то честный, искренний, бессребреник. Это человеко-обезьяна – по стадии эволюции относительно богов; сильная, не лгущая, ловкая, смелая, игривая, беззлобная, сердечная, твёрдая и одновременно мягкая,  всё же глупая из-за недостатка опыта. Разница лишь в том, что у Ханумана есть хвост, у Иванушки его нет, а у Буратины есть нос. Разумеется, что хвост означает якорь прошлого – как влияние подсознания, а нос означает тягу к будущему – как любознательность.
Одновременно следует упомянуть и тот факт, что силы Справедливости никогда не опирались на слабых и худших,  и это логично, но могут опереться на неопытных, чтобы обеспечить существование лестницы “учитель-ученик” по всем измерениям Пространства. Сама Жизнь обучает глупых  мудрому, а иначе, была бы  вечная сказка про три банана или про неотёсанное полено.
\\Три банана.
Обезьянам же бессмысленно рассказывать про летательные аппараты, но сказ про три банана в самый раз прокатит. Даже розовая мечта про три халявы, или про три желания старушки,  которые были зарифмованы кое-что знающим про женщин поэтом,  в весьма кучерявую притчу, не могли быть расписаны в словах раньше нужного срока.
Даже спустя века ментального развития некоторые обезьяны до сих пор не задают себе вопрос: как обезьяна может рифмовать слова без дара из невидимого мира, без помощи из сферы психо-техподдержки обезьян?
И про невидимый мир богов зачем обезьянам рассказывать напрямую? – не поймут же. А вот притчами – в самый раз: ослам – про морковку, а обезьянам – про бананы, но уже про три, чтобы ещё и над числами задумалась обезьяна, а не только над жёлтым вкусом плода дерева.
Ей бы ещё и задуматься  про то, – кто сконструировал ей пальму, бананы, солнышко и цветочки? Но некогда думать пальмовой обезьяне о мироустройстве, да и незачем, ведь ей ещё предстоит выпутаться из самообмана цифрами, в котором числа исчезают за туманом нолей. И бесполезно объяснять сумасшедшим обезьянам про то, что девятка – самое большое число, – не услышат, пока в цифры не наиграются по реинкарнациям. Психика огромна – как Космос,  и пока она эволюционирует до нужной кондиции, пройдут целые эпохи.
Все знания должны соответствовать уровню эволюции ученика. Рано выданные знания снесут крышу обезьяне и та возьмётся за гранату, сворованную у двуногих. Игра обезьян с таким «бананом» станет плохой кармой и для тех двуногих тоже, которые проявили неразумную халатность. Бешенством называется то ужасное состояние, в которое впадают самостью объятые, ради корысти прикоснувшиеся к высшим учениям. Следует послушать, как они рассуждают о своих делах. Следует узнать их шутки и клевету, чтобы понять всю их непригодность. Но никто не озабочен нравственным уровнем сидящих за решением судеб целых стран. Никто не помыслит, что из грязного не выйдет чистое.
Но справедливость –  тонко устроенный механизм, любое действие несёт последствия; включая деланье ничегонеделанья, – как проявленную безответственность среди глубоко падших ангелов, – как хвостатых, так и бесхвостых.
Как пик горы не сможет одновременно уместить на себя всех желающих его покорить, так и до портала домой не всякий сможет дойти после  падения и начала попытки вернуться, а только самые достойные.
Достоинство тут не подразумевает денежное выражение. Сравнение достойного с недостойным очень хорошо познаётся в аналогии сравнения пути воспарения птицы и пути сизифова труда:  можно воспарить птицей с пика вершины, оказавшись в небе, а можно погнаться за  монетой, умчавшись к подножию, так и не одолев земное. Большинство скатывается с того пика, влекомые инерцией взаимодействия сил монетно-земного притяжения с собственным сознанием.
Земля – это  планета для познающих смерть бессмертных, чистилище падших.
Когда фазу надо поменять-сдвинуть в эволюции сознания и подключиться к новым проводам, и к другому генератору, то в точке смены эпох очень много Сизифов бегут прочь от этого решения, так и не заглянув за таинственную дверь.

Но Буратина – не Сизиф. Буратина зорко глядел в небо, – Ему Мальва на птицу некую показала когда-то, а потом – и на звёзды в небе, и сказала:
– Видишь ту птицу? Она над пиками летает. А ты можешь даже звёзд коснуться, превзойдя возможности птицы.

И Алиска-лиса дополнительно над его чувством халявы поглумилась, да и сказочный кот постарался в этом направлении.
С тех пор Буратина достаточно долго побродил в иллюзии наваждения и уже не катал монеты в кармане, и не сажал их в поле. Он оценил приколы Мальвы и Алисы,  и  с тех пор  не хотел быть совсем деревянным. Но исправления качества желания тут недостаточно даже после принятия твёрдого решения,  инерция старого устремления доминирует, требуя плату  десятилетиями –  на изменения.
Но постепенно  подобная инерция отсохла за ненадобностью  в сознании Буратины и рефлексия на звон монет атрофировалась. Поэтому и  с пика взятой вершины он уже не бегал за монетой, но за холсты тайные заходил вполне по-свойски. Ведь Небеса силою берутся, и Небо восторгается героями, нашедшими в себе силы добраться до Небес.

Но вернёмся на Землю.
Женская сила зажгла в Буратине сердце. Надо напомнить невнимательным, что рождённый из дерева – обезьяной никогда не был, и потому сила животности не влияла на его сознание, как это происходит с сознанием рождённых от животных. Не было животного отношения к женской силе у деревянного никогда. И Мальва сразу  смекнула при встрече с ним, что Буратина не от мира сего, но тогда у неё не было доказательств, а только чувства неосознанные. Однако, смышлёная девчонка взяла это чувство на заметку, зная, что объяснения будут позже, когда придёт пора исполняться почувствованному.
Интуиция звёздного происхождения не подвела Мальву, предсказав будущее, как и не подвело её чувство соблюдения гигиены, как профилактика от болезней. Хоть она и не научила Буратину мыть руки, но это лишь потому, что не учла особенности дерева, слишком много проведя времени рядом с животным Артемоном и  нытиком Пьеро. Последний, перестав быть обезьяной, находился на какой-то странной эмоциональной ступени Эволюции сознания, когда подвиг ещё не был возможен, но рифмованные эмоции – плаксики и радостники – вполне считались допустимыми.
А Мальва искала лучшего своего ученика – героя, и потому последние двое не годились для светлого будущего, которое она рисовала для следующей сферы Общества. И если рассказать кому про её деяния, то не поверили бы,  это даже её преданные не поймут, если ничего не делали подобного сами на практике.

Но самое изумительное всех героев и героинь ждёт дальше, там, где нет суеты, где труд, любовь и братство живут вместе, не утеряв нравственность. Где прекратив быть рабами привычек, Иванушки и Алёнушки постигнут области не явленного до сих пор,  –  сказочного и волшебного,  – на уровне повседневной реальности, проявив упорство в труде, ради достижения общей цели.

– Им нужны таланты.
– Деньги?
– Нет. В ослином стаде должны выявиться талантливые ослы и тебе, Кощей, нужно сделать так, чтобы уважуха для гениальных ослов была неподдельная среди ослов. Они должны полюбить самых талантливых так же, как любят своих родителей. Это должна быть бескорыстная и неподдельная любовь, – Вээс сказала последние слова настолько мягко и грациозно, что у Кощея какая-то нежность мягко коснулась его ледяного сердца.
Кощей чуть не растаял в тепле этого чувства, но силой воли вернул себя в холодно-ментальное состояние:

– Ага, они от завистливой ненависти затопчат любого среди своих. Это они только при волках смирные, а внутри стада они упёрты и в зависти тоже, – с сарказмом парировал он.
– Это я понимаю, – Вээс, улыбаясь, смотрела на не верящего в медицину главврача, – но тут очень важно, Кощей, не обманывать самого себя. С твоей мощностью ума ты легко можешь уверовать в неизлечимость Ослов, а утерявший направление главврач, это уже не медик, а врач. И совершенно без разницы, кому ты лжёшь, Кощей. Последствием лжи всегда является заблуждение в полях логики. И даже если многие Ослы завидуют твоему иерархическому положению, то это лишь только от собственной ограниченности. Нелегко ослам понять сферу ответственности управителей. Ослиной мерой чувство ответственности не измерить Откуда знать Ослам тяжесть ноши заблудшего главврача? Откуда ослам знать тяжесть собственной ноши, если им об этом не скажет ментальный лекарь? Телегами этот невидимый груз из чувств и переживаний не измерить, но тяжесть от него порою чувствуют даже совсем Ослы. Психическая энергия – она не лёгкая, особенно в тупиках Лабиринтов, включая Кощеевы дворцы.
– Я уверен, что ты не намекаешь. Что главный осёл – это я? – Кощей хитро прищурился, широко улыбаясь.
Он обожал беседы с Вээс, можно сказать, он лечился в них… и от глупости, и от жадности. Бараны, ослы и волки так надоели за тысячи лет Кощею, так осточертели, что он стал понимать и осознавать своё чертовски подземное положение относительно Пространства. Он – великий Кощей – всего лишь, начальник Ада, главный тюремщик, придавленный ключами от дверей в ад к самой двери в низшие чертоги. Впервые он понял смысл слова «советник». Всех аракулов он давно стёр, чтобы не мутили голову и назначил советников. И те насоветывали главврачу. Что называется, глухой шёл за слепыми. Бескорыстные советники стали ненужными приёмниками того, без чего любое тёмное царство совсем темнеет. За деньги Кощея они были готовы принимать любую информацию. Постепенно фильтры засорились, на антенны насела пыль, а затем налипла грязь и советники стали советовать как простые люди, утеряв свет высший. И главврач стал считать важными советы падших чертей…. И тёмное царство стало дурдомом, в чём любой Осёл может самостоятельно убедиться, если сравнит возможности бесного и безбесного царства.

– Мне моя ослиная бабушка говорила, что её ослиная бабушка, слышала от прадеда, что ему его ослиный дед сказал, что в его времена с неба падала глина, – осторожно отдала ослиную тайну Ослиха в мягкие лапы Кошки.
– В самую глубь планеты уходят древние храмы, – таинственно тихо ответила Ослице Кошка, – переводя на ваш ослиный язык, планета росла в объёме и древние сооружения утопали в глуби материи «земли», а поверх утопших, следующие поколения ставили свои храмы. Так люди исчисляли Время, пока мир мельчал.
Постепенно Драконы превратились в ящериц, людские воины стали бояться мышей, архитектура превратилась в убогое и бетонно-прямоугольное.

Ослы стали совсем ослами и были готовы жить из-за денег. Да что там ослы?! Даже мой сказочный Кот в ломбард цепь сдал и поверил в деньги, которые им в лес притащила Белочка. Вот до чего невидимая Тьма может доходить в яви. Эту женскую тайну мне рассказала моя тотемная богиня, а богиня не станет врать, – многозначительно подчеркнула Кошка, подняв коготь передней лапы в небо.

^{вернуться к шестой ослиной песне} 

– Чем мотивировать охранников на подвиги? Эти  ослы просто тупо исполняют твои приказы, – задала направление беседе Вээс.
– Я перекрутил себе все извилины в  голове, ища ответ на этот вопрос, – признался Кощей. – Я думал, что по правилам жертвоприношения я и должен периодически разрушать этот цирк с баранами, ослами и другой несообразительной живностью, и в этом для меня нет ничего необычного. Но если ранее я мотивировался собственной миссией по контролю стада, то теперь…, – Кощей запнулся на пару мгновений, подбирая слова к собственным ощущениям, – …не могут же всё время прибывать падшие души в таких неудобных для развития формах и в таком унылом пространстве, которое они считают реальностью.
– Да, Кощей, – согласно кивнула Вээс, – я тоже думала, что ты на самом деле испортившийся во времени волшебник, и потому все свои медицинские силы и ментальные способности я направила на тебя. Этот удар не преследовал целью твою погибель, наоборот, понимая ценность твоего бесценного, можно сказать бессмертного или вечного подвига по установлению кармической связи с глупыми душами, он (удар) был максимально мягок. Основа падения была у тебя правильной, спасительной, но со Временем мотивация твоя стала никудышной. Ты оказался в “нигде”, в какой-то глуши Пространства, вместе со всем этим стадом, которое ты, вроде как, собирался спасти и забыл.
Голову надо беречь от высокомерия, именно она выбирает правильное и неправильное. Под этот компас нельзя подкладывать самообман и эгоизм. Ум должен быть чистым от подобных вирусов.
– Похоже, что мой компас сбился очень давно.
– Неисчислимо давно, нет таких цифр, которые опишут бесконечность ушедшего в метафизику прошлого, даже если исчислять это время жизнями богов, то они покажутся ничтожными наносекундами в вечности твоего извращённого самообманом существования.
– Странно, я всегда думал, что я не могу сойти с ума.
– Ты не сошёл с ума, твой ум остался острым, но использовал его ты ошибочно, но твоя свита основательно чокнулась при таком пастухе. Как говорится: без откровения свыше стадо неразумно. А откуда высшему откровению взяться в падшей голове? Потому и вырождение у тебя в царстве, и смыслы утеряны, ибо без истинного рыцарства дух не может подняться туда, откуда он пал наземь. Люцифер должен осознать свою ошибку, на накопленном опыте понимая, что нет счастья ни ему, ни его окружению в замкнутом пространстве.
– Сыны божьи пали со своих высот, ведомые Люцифером, сыном зари, – удручённо припомнил Кощей свой вклад в эволюцию прошлого.
– Да, то падение ангелов явилось ужасающим событием в истории этой планеты, но в истории Солнечной системы это лишь интересный, мимолетный феномен, а для семи созвездий Плеяд – это просто пустячный инцидент, – улыбнулась Вээс, явно жалея самолюбие Кощея, который неисчислимые эоны воображал, что он стал великим, а теперь выглядел жалким микробом на фоне Космоса.

Но зато, твоё продолжительное существование и продемонстрировало всем практическое бессмертие – как динамически фокусируемое намерение с периодическими явлениями, – Вээс попыталась научно поднять самоуважение совсем сникшего Кощея. – Благодаря тебе твоя свита, смутно помня о деградации, гордится знанием цикличности в событиях. А потом некоторые из твоих попытались даже внушить остальным, что время линейно.
– Это по моему приказу, я думал, что так проще управлять будет, – честно признался Кощей. – Вся литература о тайнах в моих библиотеках постоянно упоминает о времени и пространстве, как будто между миром, в котором правят оба эти фактора, и миром, в котором мы оказались есть принципиальная разница. Время циклично по своей природе и по проявлению. Вот мы и проявлялись там, где ты оказалась в гостях.
– А пространство – это сущность… того самого дракона, которого ты упрятал в темницу. Тебе и твоей свите необходимо как-то осмыслить эти термины.
– Ты думаешь, что неправильно будет скормить дракону этих животных, что ведут к нему мои отупевшие охранники?
– Моё сердце не готово принять эту мясорубку, но мой ум подсказывает мне, что иначе ты ослов не преобразишь. Иначе они никогда не избавят себя от упёртости, пока не встретятся с реальными трудностями. И если даже твоя упёртость лечилась крайне трудно и длительно… а силища твоего ума несравнима ни со стадом ослов, и даже ни с планетой ослов, то на них проще воздействовать суровыми методами, а вот с ослицами тебе надо будет научиться разговаривать.
Настало твоё время найти тропу равновесия, когда женское начало должно завоевать право, у неё отнятое, вернее, которое она отдала добровольно в твоём патриархате. Я долго не мешала тебе, Кощей, оставаться в оппозиции к женской силе, и никак не вмешивалась в твою сказку, но теперь ты сам должен понять женское и принять его в свой тёмный мир.
– Я уже принял тебя и твои доводы, – улыбнулся Кощей, – и моя голова теперь занята тем – как правильно довести ослов и охраняемое ими стадо до жертвенника, как правильно на этот раз покормить Дракона?